Двумя годами ранее, 27 августа 1939 года была арестована органами НКВД и осуждена Особым совещанием по статье 58-6 (шпионаж) на 8 лет исправительно-трудовых лагерей ее дочь - Ариадна Сергеевна Эфрон.
Ее муж - Сергей Яковлевич Эфрон, был арестован НКВД 10 октября 1939 года.
Два года пыток НКВД вызвали у Эфрона психическое расстройство. Его поместили в психиатрическое отделение Бутырской тюрьмы.
Цветаева написала несколько писем к Берии, прося за Эфрона, но безрезультатно.
Эфрон был осуждён Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания 6 июля 1941 года.
В своём последнем слове он заявил: «Я не был шпионом, я был честным агентом советской разведки».
Решением Комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по судебным делам приговор Эфрону оставлен в силе.
16 октября 1941 года был расстрелян на спецобъекте НКВД «Коммунарка».
До возвращения в СССР, в эмиграции семья Цветаевой жила бедно. Но поэтессу печатали, а супруг и дочь были в безопасности.
После возвращения в СССР Цветаеву не печатали. Семью окружила атмосфера злоба, ненависти и беспросветной нищеты.

"После ареста Али, после гибели мужа силам уже пришел конец, а тут после конца война, эвакуация, безысходная нищета, новые унижения, Елабуга, Чистополь...
Почему вы думаете, что жить еще стоит? Разве вы не понимаете будущего?
Нет будущего. Нет России.
Я когда-то умела писать стихи, теперь разучилась...
Какая страшная улица...
Я ничего не могу...
Мыть посуду я еще могу."

За несколько дней до самоубийства, 26 августа 1941 года, Марина Цветаева пишет заявление в Литфонд с просьбой о приеме в посудомойки.